Я ждал звонка. Сейчас все зависело от Алиева. Мне очень хотелось, чтобы все у него получилось, плевать, что это нарушает частные права. Я должен попытаться еще раз поговорить с Майей. Разговор в машине был ни о чем, что-то пыталась мне объяснить, путалась в своих эмоциях, в итоге в конце получилось все как-то скомкано и непонятно.

Даже если Савва ее сын, что в этом такого? Не понимаю ее страха. Не понимаю ее утаивание этого факта. Да я бы с пацаном подружился.

Тру лицо ладонями, опять мысли уводят меня в несуществующее будущее, а проблемы настоящего так и не решаются. Смотрю на черный экран мобильника, мысленно взываю к другу. Он словно слышит меня, телефон оживает на столе.

— Да.

— Поезд 751, отправляется в пять тридцать утра. Вагон десятый, место надо говорить?

— Я оценил твою подколку.

— Это на Москву, если что.

— На Москву? — моему удивлению нет придела. — Чего это она так окольными путями добирается домой?

— По секрету скажу, на нужный ей поезд билетов нет, а через Москву она едет с пересадками.

— Логично. Спасибо.

— Да не за что. Смотри, не проспи.

— Поставлю будильник.

Сразу, как только заканчиваю разговаривать с Руслана, ставлю будильник. Я давно не чувствовал себя таким сумасшедшим, готовым сорваться следом за девушкой, которая понравилась. Майя все же встряхнула меня после смерти Эли и детей. Она вернула мне способность видеть мир в красках, чувствовать вкус, чувствовать запахи, чувствовать жизнь. И не хочется вновь оказаться в замкнутом пространстве своего одиночества.

Просыпаю самостоятельно. Смотрю на темный потолок, прислушиваюсь. На улице вновь идет дождь. Типичная питерская погода. Не жду, когда прозвенит будильник, встаю. Привожу себя в порядок, одеваюсь в джинсы и толстовку. Потом вернусь домой, переоденусь в костюм, сегодня есть дела в суде, нужно выглядеть соответствующе.

Город почти пустой. На дорогах такие же ненормальные, ранние пташки, как я, и такси. К счастью, мосты давно опущены. Один раз я так попал, забыл о разводах, пришлось терпеливо ждать, когда пройдут корабли и возобновится движение.

Вокзал живет своей самостоятельной жизнью. Ему все равно, что творится вокруг, поезда приходят и уходят строго по расписанию. Думаю, что эти стены не раз становились свидетелями радостных встреч и слезливых прощаний.

Выискиваю в пассажирах знакомый силуэт. Я еще не знаю, что буду ей говорить, обещать. Еще до конца не понимаю, чего я хочу лично сам услышать. Обещания писать-звонить? Обещание вернуться? Обещание любить?

Впереди идет девушка в темном берете, в оранжевой куртке. Я хватаю ее за локоть.

— Извините, — примирительно произношу, поняв свою ошибку.

Если я ее не узнаю? Пропущу в этой толпе. Ненужная паника не вовремя накрывает, я потерянно озираюсь по сторонам. Смотрю на часы, до отправления поезда двадцать минут. Подхожу к табло расписания, нахожу нужный мне номер поезда, узнаю на каком пути он стоит.

Десятый вагон. Встаю неподалеку от двери с проводницей, внимательно слежу за всеми подошедшими людьми. Сердце екает, когда вновь вижу черный берет, только девушка не в оранжевой куртке, а в знакомом мне черном пальто.

— Майя! — негромко ее зову, подхожу ближе. Она замечает меня, хмурится, не верит своим глазам.

— Натан? Что ты тут делаешь?

— Разговор у нас получился не очень, — наши руки соприкасаются, пальцы привычно переплетаются. Она прикусывает губу, сводит брови к переносице, и в глазах застывают слезы.

— Зря ты пришел. Я не изменю своего решения. Савве я нужна. Прости, — крепче сжимает мои пальцы. — Я бы с радостью что-то изменила.

— Но ты же вернешься? Ты же не бросишь учебу?

— Я тебе уже говорила, что взяла академический отпуск на год, потом будет видно. Некоторые вещи не от меня зависят, — ее слова постепенно до меня доходят.

Я не хочу верить, что мы последний раз видимся, но при этом осознаю, что я не сорвусь за ней следом в другой город, она не останется, потому что нужна своему брату. Какая-та безвыходная ситуация получается, а отношения на расстояния это не для меня и не про меня.

Как глупо все складывается. Только поверил в возможность личного счастья, а оказалось, что это все мимолетно. Временно. Усмехаюсь, стискиваю ее руку.

— Номер телефона у тебя мой есть, звони если что, — глухо произношу.

— Натан… — шепчет, подается вперед, я не в силах ее оттолкнуть от себя.

Прижимаю ее к себе, крепко-крепко, едва давая ей дышать. Прижимаюсь к ее холодным губам. Жадно целуюсь, настолько жадно, насколько хватает кислорода в легких. Я хочу запомнить вкус ее губ. Запомнить, как крепко она сжимает лацканы моего пальто. Запомнить, как тяжело дышит, едва отстранившись от меня. Запомнить блестящие от слез глаза, полные разных чувств, которые не хочу понимать и разбирать.

— Поезд скоро отправляется! — врывается в нашу иллюзию близости громкий голос проводницы.

— Береги себя. Брату скорейшего выздоровления.

— Спасибо. Ты тоже береги себя.

Банальности, но такие необходимые, чтобы еще чуть-чуть побыть рядом, минуту растянуть до бесконечности.

Майя первая отстраняется, криво улыбается, берет свой чемодан на колесиках, подходит к проводнице. Протянув ей билет, смотрит на меня через плечо. Заходит в вагон, я иду следом за ней, смотрим друг на друга через стекла. Останавливается, кто-то ей там в вагоне помогает закинуть чемодан наверх, садится к окну, прилипает к нему. Я подхожу ближе, протягиваю руку раскрытой ладонью. Сразу же прикладывает свою раскрытую ладонь.

Никогда не любил прощаний. И теперь их еще больше ненавижу. Слишком больно, особенно когда понимаешь, что внезапно дорогой тебе человек уезжает далеко и не вернется. Она не вернется.

22 глава

Спустя полгода

Паркуюсь возле обычного отеля. Почти сразу же на парковку заезжает белый внедорожник и становится возле моей машины.

На губах появляется ироничная улыбка, глушу автомобиль, выхожу. Рядом тоже выходят.

— Я опоздала?

— Ты как всегда вовремя. Отлично выглядишь, — пробегаюсь быстрым взглядом по черной юбке-карандаш, поднимаюсь выше — строгая без намека на романтику голубая блузка. Еще выше поднимаю взгляд — тонкие губы с еле заметной улыбкой. Выше — прямой взгляд серых глаз.

— Спасибо. Пойдем?

— Конечно, — иду первым, так как номер в этом отеле забронирован на мое имя, ключ выдают именно мне.

Пятый этаж, немного проходимся по коридору. Прикладываю магнитный ключ к замку, пропускаю свою спутницу первой, захожу следом.

— Как дела? — дежурный вопрос, мы одновременно начинаем раздеваться.

Снимаю пиджак, аккуратно вешаю его на спинку стула, следом галстук и все остальное. Второй стул тоже занимают, на нем развешивают блузку, на сиденье раскладывают юбку, чтобы не было ни единой складки.

— Нормально. Все в штатном режиме, — глухо отвечает, ставит ногу на кровать, не спеша снимает с себя сначала один чулок, потом второй.

— А у тебя? — оглядывается на меня через плечо, расстегивает бюстгальтер, отправляет его к юбке.

— Аналогично, — подхожу ближе, разворачиваю ее к себе, смотрю в серые глаза.

Четыре месяца назад они в упор на меня смотрели, прожигали и ненавидели. Сейчас смотрят немножко насмешливо и в предвкушении нашей очередной плановой близости.

Кира Шерн не любит спонтанные покупки, поступки, встречи. Даже нашу связь нельзя назвать, что она основана на внезапном влечении. Нет, скорей мы присматривались друг к другу. Однажды за деловым ужином официальный разговор скатился в личный, мы пришли к выводу, что можем попробовать встречаться. Конечно, заранее договариваясь будь то ужин, поход в театр или на концерт, или встреча наедине, как сейчас.

Нам было о чем поговорить, поспорить, порой поругаться. Как юристы, каждый пытался доказать, что его позиция, точка зрения правильна и не подлежит сомнению. Поэтому я в упор не видел Киру возле себя в качестве жены, как она меня в качестве мужа. Это не было тайной, поэтому статус любовников нас вполне устраивал, ибо в плане постели вопросов, несостыковок, недопонимания не было.